tanyant

Подъезд показался мне истинно княжеским. Мягко заваливаясь, подобно брюлловским кумирам, на зарешеченную стеклянную входную дверь, вы попадали в каменисто-                    зеркальные чертоги и, дико стыдясь своей ужасной обуви, шли по каким-то сахарно-чистым плитам к чугунно-ажурному лифту времен Аполлинера, где дубовые панели кабины пахли почему-то ванильной лыжной мазью и тросы гудели не громче полуденного шмеля. Несомненно, так и должна была жить семисотлетняя вдова сказочного князя Гвидона.

Быстро, впрочем, выяснилось, что таких подъездов и лифтов в Париже — каждый второй, но у Голицыной лифт на шестом этаже открывался прямо в квартиру, где при входе стоял швейцар — не скажу, что арап, но в ливрее. Приняв мою гордую советскую поклажу, он предложил мне следовать за ним — по беззвучным коврам, мимо буколических гобеленов и робких наяд с нетрудовыми мраморными ягодицами.

Я был поселен в светелке «с ванной, фонтаном и садом», подогревающимся полом и бархатными стенами. По утрам мы беседовали с княгиней о парижской жизни, в которой меня особенно интересовали русские, а вот их-то Голицына почти и не знала.

— Они все ненавидят меня. Как за что? За мое богатство. Но я же не могу помочь всем. Мир вообще становится таким злым, вы не находите?"
http://russlife.ru/everything/blog/read/kak-ya-byl-antisemitom/